Законы о воровстве, изложенные в главе "Мишпатим", разветвляются на множество частных случаев. Один из них – о "воре в подкопе" – вовлекает нас в сферу важнейших вопросов права и морали, а именно – личной безопасности индивидуума, его права на самозащиту и многих других. В нашем исследовании мы затронем лишь часть из них. Однако сам фрагмент, из которого выводятся эти законы, с интерпретаторской точки зрения, безусловно, является проблемным. Предлагаем один из вариантов его буквального перевода:

Как видите, в оригинальном тексте Торы синтаксические связи этого фрагмента достаточно расплывчаты. К кому относится притяжательное местоимение ме (букв. "у него" или "на нем")? К вору? У хозяину? Комментаторы не единодушны. Так, например, в талмудическом трактате "Санhедрин" (72а) сказано следующее:

(Раши: "Вор в подкопе..." – которого Тора разрешает убить, "...наказывается за будущее преступление" – но ведь он еще никого не убил?! Но можно умертвить его, потому что иначе он убьет хозяина дома, когда тот даст ему отпор, спасая свое имущество".)

Гемара. Спросил Рава: "Каково обоснование закона о воре в подкопе? Предполагается, что человек неспособен сдержать себя, видя, как грабят его имущество. Вор рассуждает так: 'Если я выйду, он даст мне отпор и не позволит мне присвоить свое добро. А раз он собирается сопротивляться – убью его!' Поэтому Тора учит: того, кто замыслил тебя убить – убей его прежде!"

("Раши: Каково обоснование закона о воре в подкопе" – о котором сказано "нет у него крови"? Этот фрагмент следует истолковать так: вор для тебя словно тот, у кого нет крови, нет жизнеспособности , и поэтому его можно убить. "Предполагается, что человек неспособен сдержать себя, видя, как грабят его имущество" – вор, понимая, что хозяин даст ему отпор, рассуждает так: "Если я выйду, он даст мне отпор и не позволит мне присвоить свое добро. А раз он собирается сопротивляться – убью его!" Тора учит: "Нет у него крови" – коль скоро вор намеревается лишить тебя жизни, убей его прежде!")

Из комментария Раши к Талмуду следует, что притяжательное местоимениеме ("у него") относится к вору, совершившему подкоп. То же самое повторяет он и в своем комментарии на Тору:

Однако большинство комментаторов интерпретируют этот фрагмент иначе, исходя из предположения, что притяжательное местоимениеме ("на нем") относится к хозяину дома.

Ибн Эзра:

(Шмуэль-II 16:8) – "человек крови"?

Согласно этому мнению слово гойн ("кровь") означает "кровопролитие" . И на хозяине дома, который умертвил вора в подкопе, нет вины за кровопролитие, поскольку он пошел на это убийство исключительно в целях самозащиты. Ибн Эзра критикует Раши за его интерпретацию словагойн

в значении "жизнь", "жизнеспособность". В качестве аргумента своим доводам он ссылается на фрагмент Танаха, где это слово невозможно истолковать так, как это предложил его оппонент. Ведь Шими, прокляв Давида и назвав его "человеком крови (айщ гойн) и негодяем", хотел, конечно же, тем самым хотел подчеркнуть, что тот пролил кровь. Рашбам истолковывает наш фрагмент в том же ключе (хотя до сих пор остается невыясненным, был ли он знаком с комментарием Ибн Эзры, или нет):

(Стоит предостеречь читателя от возможного заблуждения. Еврейское слово гойн омонимично, основные его значения: 1) "кровь"; 2) "деньги". Рашбам отнюдь не интерпретирует словогойн во втором значении, так, как это часто делали мудрецы Талмуда. Ведь Раши и его ученики достаточно хорошо различали между употреблением слова в Торе и в Талмуде).

Аналогичный комментарий дает и р. Йосеф Бхор Шор:

Абраванель – лаконично и бескомпромиссно:

И действительно, на первый взгляд подход Раши не может не вызывать удивления. Почему он не интерпретирует слово гойн ("кровь") в значении "вина за кровопролитие", как это сделали другие комментаторы, а придает ему совсем иную коннотацию – "жизнь", "жизнеспособность"? Причиной тому – его метод исследования, согласно которому при интерпретации слов или фраз Писания необходимо по возможности максимально учитывать контекст в котором они содержатся, допуская отклонения от структуры стиха только в исключительных случаях. Согласно этому методу комментарий Ибн Эзры и других оказывается гораздо более отдаленным от буквального смысла фразы. Ведь в Торе не сказано: если в подкопе будет найден вор, и ударит его хозяин , и тот умрет! Раши весьма обоснованно не захотел отнести притяжательное местоимение ме к отсутствующему в контексте существительному "хозяин" (во избежание повторений в Писании притяжательное местоимение зачастую следует за предшествующим ему существительным).

В любом случае, какое бы понимание фрагмента мы не предпочли – по Раши или по Ибн Эзре – практический вывод неизменен: владелец дома, убивший вора, вырывшего подкоп под его домом, не несет ответственности как убийца, поскольку, согласно талмудическому положению "того, кто замыслил тебя убить – убей его прежде", любые его действия рассматриваются как самооборона.

Однако этот принцип не имел бы никакой практической значимости, если бы Тора не определяла четкие рамки, когда и при каких условиях можно отнести стоящего перед тобой человека к категории "тот, кто замыслил тебя убить", и поэтому его можно ликвидировать. Установив закон, согласно которому он будет подпадать под это определение лишь в тот момент, когда занесет нож или направит дуло пистолета, мы, тем самым, лишим подвергнувшегося нападению хозяина права на самозащиту. Но, согласно закону Торы, если хозяин дома обнаружил вора в подкопе, он может не ждать иных, более весомых доказательств его злодейским намерениям, а ликвидировать его как противника, представляющего опасность для его собственной жизни.

Однако уже следующий стих устанавливает ограничения действиям владельца:

Как и в предыдущем стихе притяжательное местоимение мелишено однозначности, отсюда разногласие в стане комментаторов. Раши в своем толковании последовательно придерживается избранной им линии:

Он [вор] рассматривается как живой: если хозяин дома умертвит его, это будет убийством.

В связи с этим возникает спор в отношении более глубокой и серьезной проблемы, отраженной в практическом законодательстве. Раши, опираясь на мнение одного из талмудических авторитетов, р. Ишмаэля, истолковывает выражение "если сияло солнце над ним" иносказательно:

Из комментария Раши следует, что критерием, позволяющим установить истинные намерения вора – пришел ли он только воровать, или же готов на убийство – является отнюдь не временной фактор – день или ночь – а другие определяющие условия . Если достаточно очевидно, что вор не собирается посягать на жизнь владельца – его запрещено убивать. Рамбам формулирует этот закон следующим образом (Мишнэ Тора, Законы о воровстве 9:7, 8, 10):

Это верно по отношению к вору, совершившему подкоп, или находящемуся на крыше дома другого человека, или проникшего в чужой двор днем или ночью. Почему же Тора говорит о подкопе? Поскольку в основном похитители роют подкопы ночью.

Если для владельца дома очевидно, что вор не собирается убивать его, а лишь похитить имущество, его запрещено лишать жизни. Если он убьет его – будет убийцей, как сказано: "Если сияло солнце над ним..." – т.е. если тебе ясно, что он настроен миролюбиво по отношению к тебе, – его запрещено убивать.

Раавад подвергает Рамбама острой критике за отклонение от буквального смысла текста:

Ибн Эзра, а с ним и многие другие, разделяет эту точку зрения:

Рашбам, принципиально избегающий метафорических истолкований, следует буквальному смыслу:

Комментарий Рамбана более подробен:

Ралбаг защищает мнение Рамбама. Он ставит под вопрос точку зрения, согласно которой такой внешний фактор как время суток может играть решающую роль, в одном случае оправдывая, а в другом – запрещая убийство. Он пытается объяснить, что и толкование Рамбама – несмотря на его полное расхождение с буквальным смыслом стиха – отвечает фразеологии Писания:

И об этом же сказано в Писании: "Если сияло солнце над ним – кровь на нем". Избыточные по смыслу слова "над ним" указывают, что с первым лучом солнца вор был замечен. В такой ситуации, когда вор осознает, что может быть опознан, он не решится совершить злодеяние. И коль скоро его могли заметить, то он, полагая, что будет легко опознан, опасается совершить убийство – ведь всем станет известно, кто убийца. Совершенно очевидно, что у него нет намерения убивать кого-либо, как нет подобных намерений у отца, проникшего в дом своего сына. Поэтому, если его умертвить, вина за пролитую кровь ляжет на хозяина дома.

При этом не имеет значения, когда это произошло, днем или ночью , поскольку в Торе не сказано: "если сияло солнце – кровь на нем", но: "Если сияло солнце над ним ..." (Иначе говоря, избыточные слова подчеркивают лишь то, что вор, освещенный утренними лучами солнца, может быть легко опознан.)

Фрагмент о "воре в подкопе" проливает свет на другой стих Танаха, из пророка Ирмеяhу, в глубинный смысл которого иначе невозможно было бы проникнуть. Дважды укоряя Израиль за грехи и отсутствие в них стремления к подлинному покаянию (первый раз за лицемерную демонстрацию в форме выхолощенного ритуала и велеречивых излияний, второй – за открытый бунт и не находящую никаких оправданий дерзость), пророк говорит:

(Одни прочитывают слово во 2-м лице ж. р. с местоименным суффиксом ("нашла ты их"), а другие – в 1-м лице прошедшего времени с местоименным суффиксом ("нашел Я их"). В первом случае пророк обращается к Израилю, во втором – говорит от имени Всевышнего.)

Абраванель объясняет этот стих:

В другом фрагменте пророк изобличает их бесстыдство:

6:15 И СТЫДИТЬСЯ НЕ СТЫДЯТСЯ, И СРАМА НЕ ВЕДАЮТ...

Это упрек не только за содеянное ими зло и отсутствие стыда перед своими братьями, которые сами от мала до велика, и от пророка до священника (см. там же 6:13) виноваты в тех же грехах, но и за то, что зло, грех и преступление превратились в повод для тщеславной гордыни и спесивой кичливости.

Тем не менее, большинство комментаторов избрали иной путь, объясняя сказанное пророком, исходя из ассоциативных связей с нашим фрагментом из "Шмот".

Радак:

Подобным образом этот стих объясняет и Шадал (Луцатто). Однако, по его мнению "невинные бедняки", преданные смерти – это упомянутые выше пророки: "...меч ваш, как лев истребляющий, пожрал пророков ваших" (Ирмеяhу 2:30).

"...Не в подкопе нашел Я их... за все это" – они не собирались подкапывать под ваши стены, чтобы вам было дозволено убивать их. Они не собирались причинять вам вред, но лишь Именем Моим наставить вас на путь истинный. Согласно Раши завершающая часть стиха ("...за все это") сообщает нам, что пророки были преданы смерти за слова упрека, высказанные ими в адрес отступников. Но это весьма далеко от истины. Мне же кажется, что это эллиптический оборот, означающий: "за все это Я буду судить вас и наказывать".

Это толкование соответствовало точке зрения многих нееврейских исследователей Писания. Согласно Луцатто фрагмент о "воре в подкопе" словно постоянно пребывает перед глазами пророка. Лишая согрешивший народ шансов на самооправдание, отказывая ему в попытке указать на причины, якобы оправдывающие его преступные действия и облегчающие тяжесть содеянного (словно грех, совершенный по принуждению, способен освободить от ответственности!), Ирмеяhу сослался на фрагмент из Торы, в котором содержится изученный нами закон.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ И ИЗУЧЕНИЯ

(1) За кем из процитированных выше комментаторов следуют Мендельсон и Гирш, переводя фразу айп ме гойн следующим образом:

"...so ist seinet wegen keine Blutschuld" (22:1).

(2) "Если сияло солнце над ним – кровь на нем. [Вор] должен платить [за украденное имущество]" (22:2).

Ибн Эзра:

а) Какую трудность, содержащуюся в разобранном нами фрагменте, пытается разрешить Ибн Эзра?

б) В чем сходствуют процитированные Ибн Эзрой стихи из "Шмот" (21:8) и "Дварим" (15:17)?