Из интервью с Бени Лидским

• Год рождения: 1965

   

• Место рождения: Москва

   

• Год Алии: 1990

   

• Активист еврейского движения в Советском Союзе

   

О себе

Я вырос в ассимилированной семье, где тема еврейства практически не обсуждалась. Только дедушка и бабушка знали идиш. Мне было известно, что я еврей, но я не слишком задумывался  об этом до тех пор, пока, перейдя в другую школу не столкнулся с антисемитизмом,. Одноклассник сказал мне, что все евреи жадные: даже свою мацу делают только из муки и воды. А я ответил: " Нет! Евреи добавляют в мацу сахар, яйца молоко и другие продукты". Это свидетельствовало, конечно, как о моем глубоком  незнании законов иудаизма, так и о желании защитить евреев.

Когда мне было 8 лет, началась Война Йом-Кипур. Я помню, как дедушка сидел возле большого радиоприемника и днем и ночью слушал новости о ходе военных действий.

Мой отец, врач-кардиолог, был зав. отделением  в больнице. Однажды к нему попал с инфарктом отказник Миша Зарицкий. Они подружились, и я стал дружить с его детьми. Наши семьи начали общаться друг с другом, и я познакомился с друзьями этих отказников.

Одна из новых знакомых дала мне на короткое время почитать роман "Эксодус" Леона Юриса, и за  два дня я проглотил все 700 страниц русского издания. Эта книга оказала на меня огромное влияние. После этого, учась в старших классах школы, я начал ходить "на горку" - в синагогу на улицу Архипова на еврейские праздники. Там расширялся круг моих знакомых, и мне предложили учить иврит. И в 17 лет, когда я  уже занимался на первом курсе института, я стал брать уроки иврита у Саши Холмянского. Параллельно я посещал  уроки еврейской истории и иудаизма. Особо запомнился один  из уроков в начале 1983 года. Это была лекция Леонида Прайсмана по теме "Еврейский погром и самооборона в 1880-е гг.. Через пять минут после начала урока послышался стук в дверь. Кто-то пошутил: "Пришли погромщики!" И действительно, за дверью стояли дружинника и агенты КГБ. Нас всех забрали в милицию. Мне угрожали, что выгонят из института, но этого удалось избежать.

О нашем движении

Тем не менее, я продолжал заниматься ивритом у Саши Холмянского, вплоть до его ареста в 1984 году.

В эти годы Саша координировал деятельность еврейского подпольного движения в городах на периферии.  Преподаватели жили в основном в центральных городах: Москве, Ленинграде,  Киеве, Риге. А Саша занимался организацией преподавания иврита в других городах по всему Советскому Союзу. Он организовывал и координировал  изготовление и перевозку учебников, приезд преподавателей иврита, поддерживал контакты с местными еврейскими деятелями. Между собой мы называли эту деятельность проектом "Города".

Дов Конторер, Зеэв Гейзель, Миша Волков и я присоединились к этой деятельности и продолжили ее после Сашиного ареста. Мы ездили по разным городам, раздавали  там книги и организовывали преподавание  иврита. Сначала преподавал Дов, а потом, после его отъезда в 1987 г., и мы с Мишей Волковым (до 1989 г.). У нас была развернутая сеть изготовления книг: фотографировались оригиналы, а потом на квартирах распечатывались фотографии. Фотокопии книг переплетались. Уже преподавая, я учился на семинаре для учителей иврита у Льва Городецкого.

Наша деятельность требовала денежных затрат, и нас финансировали еврейские туристы, привозившие из-за границы дорогую фотоаппаратуру. Ее продавали, и на вырученные деньги мы покупали бумагу и  все, что было нужно для изготовления книг.

Об опасности

Я не принимал участия в политических акциях, таких как писание писем, был менее активен, чем Саша Холмянский, и не делал ничего такого, за что в то время могли бы посадить.

Помню  мою  первую поездку в Пензу. Я приехал туда на поезде с очень тяжелым чемоданом. Была зима. Я должен был приехать на квартиру к  местному деятелю еврейского движения  Мише Гинзбургу,  с которым не был лично знаком, и передать ему книги и журналы. У меня был его адрес.  По дороге  на автобус  отлетел ремень от моего чемодана, и он с грохотом упал. Чемодан был полностью заполнен учебниками иврита и еврейскими журналами. Я присел, пытаясь приладить ремень, и внезапно увидел перед собой милиционера. Он  с большим интересом смотрел на чемодан и попросил предъявить документы. Я понял, что если не отвлеку его внимание, он потребует от меня открыть чемодан. Показывая документы, я завязал с ним беседу. Милиционер был рад поболтать, и мы с ним мирно разошлись. Уже в автобусе я обратил внимание на человека с бородкой, явно похожего на еврея.

Я приехал по указанному адресу, где дверь открыла жена Гинзбурга. Через некоторое время пришел и он, оказавшись тем самым евреем, которого я видел в автобусе.

В 1987 году я окончил институт  и получил "вызов" в Израиль.  На работе,  куда меня  распределили (в Советском Союзе после окончания высшего учебного заведения нельзя было свободно выбирать место работы: каждый получал направление и был обязан проработать там три года ) я сразу же сообщил о своем намерении уехать в Израиль. Эта работа предполагала секретность,  что помешало бы  выезду в Израиль. Поэтому, я получил "открепление", то есть, отказ взять меня туда.

Но в СССР каждый должен был официально работать, чтобы избежать обвинения в "тунеядстве". Поэтому я устроился кочегаром вместе с Довом Конторером и проработал на этом месте до моей алии  в 1990 году. Это была типичная работа отказников и диссидентов.

Дипломатические усилия США в защиту советского еврейства  

В 1988 году мы сняли дом в Подмосковье, чтобы провести в нем семинар по ивриту и иудаизму.

Буквально перед началом семинара явилась хозяйка дома в сопровождении милиционеров, и потребовала освободить помещение и хотела вернуть нам деньги. Мы поняли, что на нее оказало давление КГБ, и семинар не сможет состояться. Мы отказались и заявили, что договор не имеет обратной силы, и нет никаких оснований требовать от нас уйти. Как раз в это время в Советском Союзе находился Государственный Секретарь  Соединенных Штатов,  и нам по своим каналам удалось войти с ним в контакт. Когда он узнал, в чем дело, то потребовал  у властей дать возможность провести семинар безо всяких помех, и нас оставили в покое.

Роль Израиля в борьбе Советских евреев

В 80-е годы я посещал Международные Книжные Ярмарки на ВДНХ, в которых участвовали представители Израиля. Там  был  и израильский стенд. Израильтяне очень хотели отдать книги евреям, но это было запрещено. Агенты КГБ присматривали за израильским стендом и препятствовали любому прямому контакту. Время от времени, когда посетители ярмарки заслоняли нас от гэбистов, нам все-таки удавалось прятать под одеждой и выносить с ярмарки израильские книги.

Отношение семьи

Сначала родители не знали о моей деятельности, - не хотелось их волновать. Когда они все-таки узнали, то никак не препятствовали, хотя, конечно, очень беспокоились, особенно в первые годы. В 1988 году, когда уже стало ясно, что мы с сестрой собираемся уехать в Израиль, они тоже начали изучать иврит. В 1993 году родители присоединились к нам, репатриировавшись в Израиль.

Что повлияло на мое решение заниматься сионистской деятельностью

Это не произошло в один момент. Сначала я понял, что я еврей, потом осознал, насколько это важно для меня, и что я готов действовать во имя этого и даже  подвергаться опасности.

Мое определение сионизма

Факт нашего еврейства является неотъемлемой частью нашего существования и отличает нас от других народов.

Я считаю, что существует два пути сохранения еврейства.

Первый путь – создание закрытого религиозного общества. Он доказал себя на протяжении тысячелетий и нет никаких причин для того, чтобы он не преуспел еще тысячи лет.

Второй путь предназначен для тех, кто хочет иметь связь с внешним миром, не закрываясь в своей общине, и оставаясь при этом евреем. Этот путь - жить в Израиле.